Имя для неё всегда было заклинанием. Нивея Белмонт - намеренно выбранный псевдоним, звучащий как шёпот волны о берег где-то на дорогом курорте. Он был частью бренда. Ирония, что его прочтение наоборот открывало Heaven (Небеса), казалась ей знаком свыше: она была предназначена для прекрасной, воздушной жизни. Её настоящее имя, данное при рождении, - Викки Ренфро - было стёрто в рамках программы защиты свидетелей. Она носит его как шрам, спрятанный под одеждой, вспоминая с содроганием. «Викки» была наивной, доверчивой и мёртвой. «Нивея» пытается родиться заново.

Её детство не было несчастным. Оно было... тихим. Она выросла в семье успешных, но эмоционально скупых прагматиков. Отец - кардиохирург, мать - партнёр в юридической фирме. Их любовь была условной и выражалась в дорогих подарках и ещё более дорогих ожиданиях. Викки была их проектом, и проект должен был быть безупречным. Её тяга к творчеству, к писательству, мягко высмеивалась и направлялась в «более практичное» русло - маркетинг.

Её блог изначально был криком души, попыткой доказать родителям, что можно быть успешной, оставаясь яркой. Но система поглотила её. «Нивея Белмонт» стала монстром, которого она же и создала. Её жизнь превратилась в бесконечный перформанс. Она улыбалась на камеру с разбитым сердцем, рекламировала смузи-боулы, чувствуя комок тревоги в горле, а её самая искренняя эмоция за день - это паническая атака в шикарном номере отеля, после которой нужно было сразу наносить консилер и готовиться к эфиру.

Майлз поначалу казался спасением - таким же ярким, амбициозным и одиноким в толпе. Он видел в ней не Викки, и даже не Нивею, а капитал. Он стал её менеджером, её тюремщиком и её главной ошибкой. Он мастерски манипулировал её страхами: «Без этой коллаборации мы потеряем рейтинги», «Ты выглядишь уставшей, вот таблетка, она поможет». Он медленно отрезал её от всех, убеждая, что только он один понимает её и только он может управлять её «хрупким гением».

Крах случился не внезапно. Это был медленный разрыв ткани её реальности. Она начала замечать странности в финансах, на которые закрывала глаза - слишком страшно было признать правду. Правда пришла сама в лице следователей. Оказалось, Майлз использовал её аккаунты и её имя для отмывания денег через фиктивные рекламные сделки. А когда она задумалась о том, чтобы пойти в полицию, он решил её устранить. Инсценировка отказа тормозов была проведена с холодной эффективностью. Она выжила чудом, отделавшись травмами и шоком, но её мир был разбит вдребезги.

Худшим было не предательство Майла, а реакция мира. Вспышка злорадства. «Инфлюенсерша-мошенница». Её боль, её страх стали публичным достоянием, мемом, горячей новостью на один день. Её цифровое королевство, выстроенное годами, обратилось в пепел за сутки. Продажа всего имущества едва покрыла судебные издержки и долги, которые он на неё оформил.

Гринфилд и домик тётушки Элоизы - её единственное пристанище. Тётка была чёрной овцой в семье - художницей, жившей в тихом безумии и творческом хаосе. Родители Викки презирали её. И теперь этот домик, пропахший красками, старыми книгами и плесенью, стал её коконом.

Её активизм не родится из внезапной храбрости. Он вырастет из тихой, накопившейся ярости. Ярости за то, что у неё отняли одну жизнь, и теперь хотят отнять и эту. Когда коммерческая компания семьи Делакруа придет с планами заковать дикий луг в асфальт парковки, она увидит в этом отражение своего прошлого - очередного циничного присвоения чего-то живого и настоящего ради выгоды.

И она сделает то, что умеет лучше всего - будет говорить. Но на этот раз её слова будут не продавать, а защищать. Не приукрашивать, а обнажать правду. Она будет говорить голосом, в котором сплетаются боль Викки, опыт Нивеи и тихая, непоколебимая сила тётушки Элоизы. Она будет сражаться не за место под солнцем, а за тень старого дуба, под которым она впервые за долгие годы почувствовала себя в безопасности. Она наконец-то обретёт свои настоящие Небеса - не высоко в облаках, а здесь, на земле, которую она отстоит.